В январе 43-го Сталинградское побоище всколыхнуло весь южный фланг фронта. Армии наступали. Третья танковая так далеко вырвалась вперед, что наземная связь ее с передовыми частями прервалась. Связь было приказано установить по воздуху командиру 208-й ночнойбомбардировочной авиадивизии Котляру. Понятно, насколько ответственно задание. Комдив послал один из лучших своих экипажей: командиром был Шалико Козаев, штурманом — Евгений Овчинников. Незадолго до того фронтовая газета «За честь Родины» писала о них: 15 боевых вылетов за последние два дня совершили летчики тт. Козаев и Овчинников. Они отлично выполнили боевые задания, сбросив к тому же в расположение врага 200 тысяч листовок. Эти листовки сыграли большую роль. Около 500 солдат, противника сдались вплен».
В январе 43-го Сталинградское побоище всколыхнуло весь южный фланг фронта. Армии наступали. Третья танковая так далеко вырвалась вперед, что наземная связь ее с передовыми частями прервалась. Связь было приказано установить по воздуху командиру 208-й ночнойбомбардировочной авиадивизии Котляру. Понятно, насколько ответственно задание. Комдив послал один из лучших своих экипажей: командиром был Шалико Козаев, штурманом — Евгений Овчинников. Незадолго до того фронтовая газета «За честь Родины» писала о них: 15 боевых вылетов за последние два дня совершили летчики тт. Козаев и Овчинников. Они отлично выполнили боевые задания, сбросив к тому же в расположение врага 200 тысяч листовок. Эти листовки сыграли большую роль. Около 500 солдат, противника сдались вплен».
Неутомимый, результативный экипаж. Случалось, за ночь успевали делать по 5—6 вылетов. На счету Овчинникова более двухсот ночных вылетов — рекорд по полку. За Сталинград отмечен орденом Красного Знамени. Первым из летчиков фронта награжден орденом Отечественной войны I степени. Стал коммунистом. Боевой, опытный штурман.
Самолет, на котором летал Овчинников со своими однополчанами, немцы презрительно именовали «рус фанера», да и у нас за ним числились уничижительные прозвища — «кукурузник», «небесный тихоход», «пошка». Но «фанерные» малышки дело свое делали, и неплохо. Не было на фронте самолетов более послушных, неприхотливых, что ли, к летному полю, обслуге, погоде. Незаменимы были они на связи во время разведки и, конечно, ночной бомбардировки. Ужас вселяла «рус фанера» в гитлеровцев, когда на бреющем полете, неслышная и незаметная, выскальзывала из-за туч и обрушивала свой смертоносный груз…
Передний край они проскользнули нехлопотно, прячась в облаках. Через какие-то полчаса лету над вражеской территорией по заданному курсу заметили на снежном поле, отутюженном танковыми гусеницами, условный знак. Приземлились благополучно. Мотор не глушили,задерживаться нужды не было. Передали пакет танковому командиру, взяли ответную депешу и взмыли курсом на восток к своим.
По-2 под зенитным огнем беззащитен, броней он не прикрыт. В их самолет угодил осколок. Машину рвануло в сторону, мотор чихнул и заглох. Пахнуло гарью. Конечно, они сядут, хоть этим хорош «пошка» — планирует. Только бы дотянуть до своих!
При посадке тряхнуло крепко, ощутимо, но сознание не отключилось. Успели вывалиться в снег, пока пламя не охватило кабину. Козаеву пришлось помочь — ранен. К ним бежали. Конечно, такой кострище приметен издали. Недолго всматривались, чтобы понять — радоваться нечему. Шалико сунул планшетку с пакетом Овчинникову:
— Беги. Я прикрою, все равно уйти не смогу…
Спорить не стали. Он прав: пакет ждут. И Овчинников побежал к ближайшему перелеску. Может, там оторвется от преследования и перейдет передовую линию.
Погоня его настигла, едва он успел уничтожить пакет… Не убежать, не отбиться. Подвернул ногу, перебита рука. Его приволокли в ближайший хутор. И стали выпытывать, куда он летал, зачем. Им было понятно, что на связь или разведку. Днем на бомбежку «рус фанера» не летает. Они спешили, и пытки их были примитивны, но разве легче от этого.
Вдруг на востоке, и не очень далеко, загремела артиллерия. Нет, не одиночные выстрелы по избранной цели — залпы, слившиеся вскоре в канонаду. Он не смог, да и не хотел скрыть радость. Артподготовка, значит, наступление, и скоро наши будут здесь. Бывалые солдаты, и немцы тоже, поняли это.
Фашистам стало не до тайны, которую хранит сбитый летчик. Перед уходом из хутора они сделали то, что делалось обычно в такой обстановке,— расстреляли пленного. Произошло это 17 января 43-го.
Как погиб Евгений Овчинников, в Челябинске узнали через 20 лет. Все это время он числился без вести пропавшим.
До войны он жил на улице Красноармейской в доме: № 132. Вторую железнодорожную школу закончил в 39-м, с отличием. Затем Чкаловскую военную школу летчиков. Тоже с отличием, за три неполных недели до войны.
Вот и все об Евгении Овчинникове. Еще, говорят, он был отчаянным танцором. Не на танцульках. Тогда были в моде чечеточники. Евгений выступал с другом Николаем Батраковым. Что там на школьной сцене — они срывали аплодисменты на сцене оперетты (до войны в Челябинске находилась оперетта). Лейтенант-десантник Батраков разделил судьбу друга. Тоже был схвачен во вражеском тылу во время глубокой разведки. Как и Евгения, его пытали и, не добившись ничего, расстреляли.
Улица Евгения Овчинникова выходит на Привокзальную площадь. Рядом в школе, где он учился, установлен бюст летчика. Его имя занесено в книгу Почета областной комсомольской организации.
