Комиссар Захаренко был типичным танкистом. Приземистый, кряжистый, брился «под Котовского» — наголо. Танковая часть, в которой служил Захаренко, участвовала в боевых действиях с первого дня войны.
Конечно, тогда пришлось отступать. Семья, как и у других командиров, в их военном городке чуть не попала кнемцам. Хорошо, что комиссар не забылся в сумятице в схватки с прорвавшимися гитлеровцами, послал адъютантаорганизовать погрузку в эшелоны. Он знал, что их ожидает в оккупации. Столько радости в его первом из многих фронтовых писем жене:«Милая Валя(жена.— Д. М.), хотя на ходу, но все же имею возможность черкнуть пару слов. Целую вас всех крепко, крепко. Яне думал, что вы живы, а больше всего боялся, что вы не успеете выбраться и останетесь здесь. А остаться- это хуже смерти, которой я, кстати, уже давно перестал бояться. Она неотступно, в течение двух месяцев, шагала за мной по пятам, заходила вперед. Отставала. Вся гимнастерка изрешечена пулями, и все-таки жив».
Комиссар Захаренко был типичным танкистом. Приземистый, кряжистый, брился «под Котовского» — наголо. Танковая часть, в которой служил Захаренко, участвовала в боевых действиях с первого дня войны.
Конечно, тогда пришлось отступать. Семья, как и у других командиров, в их военном городке чуть не попала кнемцам. Хорошо, что комиссар не забылся в сумятице в схватки с прорвавшимися гитлеровцами, послал адъютантаорганизовать погрузку в эшелоны. Он знал, что их ожидает в оккупации. Столько радости в его первом из многих фронтовых писем жене:«Милая Валя(жена.— Д. М.), хотя на ходу, но все же имею возможность черкнуть пару слов. Целую вас всех крепко, крепко. Яне думал, что вы живы, а больше всего боялся, что вы не успеете выбраться и останетесь здесь. А остаться- это хуже смерти, которой я, кстати, уже давно перестал бояться. Она неотступно, в течение двух месяцев, шагала за мной по пятам, заходила вперед. Отставала. Вся гимнастерка изрешечена пулями, и все-таки жив».
Горький путь отступления танкистов Захаренко лежал в направлении главного удара гитлеровцев. У болотистой речки Виляя пришлось оставить танки.
«Восемь дней беспрерывно дрались с немцами, а потом не осталось ни грамма горючего и ни одного снаряда. С трех сторон немцы, а с четвертой — река Виляя. Нам пришлось переплавляться вплавь под ураганным огнем авиации, артиллерии и пулеметов противника. Далее пробивались цепочками…»
Пробились. Следующее письмо спокойное, неторопливое. Обстоятельства тому располагали.
«Жизнь моя идет своим чередом в полном соответствии со временем. Имею некоторый отдых, причем совершенно законно. Правда, вынужденный отдых, но неизбежный. Меня покарябало по спине и в ногу. Секрет весь в том, как избавиться от железок, которые сидят во мне… Рентген показал неотрадную картину, но чувствую себя прекрасно. Отчасти хорошо — буду иметь точный барометр…»
Не без юмора комиссар. Отличное свойство для человека, работающего с людьми. На то и комиссар, чтобы поддерживать веру в победу и хорошее настроение, уверенность в самой распаршивейшей обстановке. Он это умел.
Следующую весточку семья получила от отца с Урала:«Милая Валюта. Я еш(е готовлюсь к весенней посевной. Все налажено и готово к работе. Просматриваю тракторы и людей. Люди неплохие, хорошие люди. Требуют работу, а она не за горами».
Какие-то тракторы, посевная. Неужели его комиссовали из-за ран? Так зачем делать из этого тайну? Был, определенно был юмор у комиссара. Конечно, военная тайна требовала иносказания, и он воспользовался им. Никакие, понятно, у него были не тракторы. Захаренко писал из Танкограда, где получал с конвейера Кировского грозные боевые машины. Формировалась 96-я танкован бригада Челябинского комсомола, в которой Захаренко предстояло стать замполитом.
«Посевная» комиссара и его комсомольцев-танкистов началась в конце июля 42-го восточнее Тулы. И шла она почти непрерывно, не выводили бригаду из боев ни осенью, ни зимой. Пока не получили приказ: встать заслоном на развилке дорог у деревни Пузачи.
Закончился бой — приказ выполнен, гитлеровцы не прошли. Около пяти тысяч их полегло из 13-тысячной группировки, рвавшейся на прорыв, остальные сдались в плен. Но и радости у оставшихся в живых челябинцев не было. Столько товарищей погибло! Быть ли бригаде? Всем стало известно, что сгорела штабная машина, а там идокументы, и знамя. А с потерей знамени ликвидируется воинская часть. Таков армейский закон.
И вдруг появился комиссар. Как всегда в добром расположении духа: «Что носы повесили?» И начинает раздеваться, хотя и не жарко вроде. Сбросил шинель, расстегивает китель. А из-под него полыхнуло огнем. Вынес Захаренко из боя бригадное знамя, только обгорело немного.
Была пополнена, считай, сформирована заново комсомольская бригада и под бывалым своим знаменем пошла на запад. Но уже без комиссара Захаренко. Его снова послали готовиться «к весенней посевной». На згот раз в Свердловск. Он был назначен заместителем командира Уральского добровольческого танкового корпуса по политчасти.
И вот снова места недалекие от памятных воронежских, где еще свежи братские могилы товарищей по 96-й комсомольской. Курская дуга. Уральский добровольческий получает боевое крещение, становится гвардейским.
Корпус был особым, и задачи перед ним ставились особые. В начале марта 44-го уральцев бросили в прорыв под Ямполем. Начался героический рейд на Тернополь, Каменец-Подольский, Львов. Пограничная река Сан и — Польша. Только здесь, на Висле, дали передышку. В январе 45-го начался поход уральцев на Берлин сквозь непрерывные бои в Польше и самой Германии.
И вот уже война на исходе, последние фронтовые письма: «Валя, первым пришел я в армию, последним уйду. Не жди меня, пока не закончится война, пока не прогремит последний выстрел».
Его не ждали до Победы, но он не вернулся и после нее. В начале Берлинской операции его ранило, но в госпитале он не остался. Он, прошедший войну от звонка до звонка, считал, что не имеет права не быть в Берлине. Захаренко не дошел до него считанные десятки километров, а до Победы — всего 20 дней.
Полковник Захаренко похоронен во Львове на холме Славы. Корпус Львовский, и в городе главный его некрополь. Здесь, среди своих, похоронили корпусного комиссара.
Улица И. Ф. Захаренко находится на Северо-Западе.
